Із спогадів Антоніни Черепахи (дівоче прізвище Проценко) про визволення полонених із фашистського полону

         У музеї поліції зберігаються спогади наших земляків про фашистську окупацію. Цю роботу  у радянські часи проводив музей міліції, очолюваний Іваном Олександровичем Дубровіним.  Ці спогади мають історичну цінність, за що ми щиро вдячні нашим старшим колегам.

         Бездарні дії сталінської кліки у перші дні війни призвели до полону мільйонів захисників Вітчизни. Окупаційна влада не готова була до такої кількості полонених, і тому широко практикувалось, що рідні могли забрати із полону свого родича. Достатньо було лише на словах підтвердити свій родинний зв'язок.

У своїх спогадах уродженка с.Ново-Павлівка Оріхівського району Антоніна Григорівна Проценко (по чоловіку Черепаха) розповідає, як місцеві жителі намагалися визволити із полону невідомих їм радянських воїнів. Літописець

«…Жила я в гор.Запорожье, а в Ново-Павловку в начале войны уеха­ла к родным с сыном 1937 г.р., а муж ушел на фронт с Ореховского райвоенкомата (погиб в 1945г. в Германии).

Оккупация. В Ново-Павловке говорят, что пригнали наших пленных в Юрьевку. Мы, молодежь, побежали туда  узнать, нет ли своих. Они содержались в лагере – сарае. Когда пришли мы туда, один из пленных Ефремов Иван Иванович мне говорит, что бы я его выручила и  забрала его оттуда. Его я раннее не знала. Я попросила назваться  моим братом Проценко Иваном Григорьевичем.

Под вечер я пришла в лагерь. Там стоял переводчик, и я ему сказала, что здесь содер­жится пленный мой брат Проценко Иван Григорьевич. Подошел комендант, которому переводчик сказал, что пришла сестра за братом. Он пове­рил и отпустил. Когда его выпустили я крикнула "Он мой братик!", хотя  он мне был чужой, и я его не знала.

Еще подбежал один еврей, хотел, чтобы я его забрала, но комен­дант два раза выстрелил и прогнал еврея.

Вышли из лагеря, дома у нас переоделся, переночевал до утра и ушел. Больше я его не видела. Нашел меня он через 21 год. Он искал меня по фамилии Проценко, а я уже была по фамилии Черепаха.

Далее говорят, в Жеребецкую МТС пригнали наших пленных. Мы, бригада молодежь, идем спасать своих людей. Приходим к зданию, где содержались пленные. Стоит охрана. Беру приготовленную раннее записку, в которой написала "Проценко Иван Григорьевич, Запорожской области, Ореховского р-на, село Ново-Павловка", в  ее положила  камешек и бро­сила в окно, когда охрана отвернулась. Записку поймал Гневский Иван Никифорович. К вечеру ждем коменданта лагеря. Я под­хожу к воротам и показываю Гневскому, что это я записку бросила. Меня запускают в лагерь, и я бросаюсь к нему и говорю, что это мой брат. Ко­мендант спросил Гневского его фамилию имя, отчество и он сказал, что он Проценко Иван Григорьевич, уроженец Запорожской области Ореховского района, село Ново-Павловка (т.е. то, что было в записке) и меня спросил, и я сказала, что это мой брат.

Его отпустили. Жил он у нас с неделю. Откармливали. Дали ему переодеться и он ушел. Сказал, что ушел на фронт. Дальнейшая судьба его неизвестна.

После войны я написала письмо его матери  Гневской Ирине в город Воронеж (адрес он давал моей маме, что бы я написала пос­ле войны). Она ответила, что пока его нет, и что до сих пор ничего не знает.

Прошел слух, что в Пологах подорвали элеватор и там наши пленные. Я  туда. Берем списки своих селян, кто на фронте. Надо нести в Орехов список до немецкого коменданта, что бы заверить (сельский совет - староста Руденко - заверил). Пришла, заняла очередь. Ко­мендант список заверил (в списке человек 50). В своем селе иду до председателя колхоза Антона Ищенко, он дает хлопца Васю Горба, две конячки. Садимся и едим в Пологи я, Гавриленко Валентина Федоровна, Косенко Евгения Харитоновна. Просимся на квартиру в Пологах и едем к пологовскому коменданту за разрешением зайти в лагерь для опознания своих односельчан.  Захожу к коменданту с Гав­риленко В.Ф. Она со списком, и я со списком. Нас предупредили, чтобы в списке ставили птичку (отметку) напротив фамилии, кого нашли в лагере. Пленных много, голодные, в земле ищут зерно, что бы поесть, и каждый хочет, чтобы их выручили. Разрешение получено. Я захожу в лагерь и зачитываю  список. Выбираю пленного и называю область, район, село, и говорю, твоя фамилия, имя, отчество такая-то и год рождения и ставлю птичку в списке. Хорошо, что за нами никто не наблюдал. Немцы доверчивы, они не знали, что мы можем их обмануть.

Один из пленных Олейник Иван Андрее­вич (это потом узнала)  лежал совсем слабый. Я ему назвала данные одного из наших земляков, которые были в списке. Ставлю птич­ку напротив этой фамилии. Птички  я поставила напротив 9 человек. И Гавриленко тоже 9. Всего 18 человек.

Захожу к переводчику, вдруг заходит комендант (тот, который был в Юрьевке) и опознает меня. Переводчик докладывает о том, что я забираю своих людей. А комендант достает оружие, закричит "Иуда!” и два раза стреляет над моей головой. Переводчик убедил коменданту, что он обознал­ся.

Переводчик берет два наших списка, идет в лагерь и по фамилии по одному вызывает пленных якобы наших земляков. Пленный должен был назвать все свои анкетные данные.  После правильного  ответа пленного отводят в сторону и так всех 18. А тут вечер. Нас с Гавриленко и 18 человек удалили из лагеря через ворота. Идем мы к хозяйке, у которой оста­новились и вдруг нам встречаются три немецких солдата и говорят "Кашарат, камарат", квартира, квартира’’, чтобы мы по квартирам пошли, так как был комендантский час.  Мы послушались. Освобожденные 18 человек пошли сами искать квартиры,  а мы к хозяйке. Договорились собраться утром у нашей  хозяйки. Пришли все. У нас было два общих пропуска на трех и на 15 освобожденных пленных. Идем по Пологам, и каждый старается  переодеться в гражданскую одежду, забегая в дома. Когда пришли  село Ново-Павловка мы отдали освобожденным один общий пропуск  на 15 чел.  и они пошли в сторону Донецка, а второй пропуск на троих мы отдали двум освобожденным родом из  Винницы, и они ушли. Слабого Олейника оставили у себя и откармливали.

После войны Олейник нашел меня. Написал из армии. Сейчас он проживает в  Каменко-Днепровском районе в селе Большая Белозерка. У него семья, два сына…

20.02.1990 г. Беседу провел директор музея Дубровин, справку беседы подтверждаю подпись Черепаха