Боль воспоминаний

 

Это не придуманная история. Это воспоминания самого что ни на есть реального участника Иловайского котла. Эти воспоминания тяжёлым камнем навсегда останутся в мыслях старшего сержанта Вооруженных Сил Украины Сергея Крамаренко. И острой не за­бывающейся болью будут ежедневно напоминать о тех страшных днях.

- Военное решение конфликта на востоке я не поддерживал, но и от сотрудников военкомата не прятался. Поэтому, когда вечером 11 апреля принесли повестку - принял её. И 12, в субботу, в 8 утра прибыл в военкомат с вещами. Медицинские справки о состоянии здоровья, с отметкой «ЖАЛОБ НЕ ПОСТУПИЛО» всем будущим служивым раздали в автобусе по дороге в Днепропе­тровск. В областном военкомате Днепропетровской обла­сти нас собралось около 50 человек, разных возрастов и из различных уголков Днепропетровской и Запорожской областей. В таком составе мы поехали в учебный центр «Десна» в Черниговской области.

Сергей вспоминает, что в учебке они проходили жал­кое подобие медкомиссии, в виде рентгена и измерения пульса и давления. Психологи составляли списки, прово­дили анкетирование и вели замудрённые беседы. Казар­мы, в которых жили солдаты, были очень холодными, а по ночам и невыносимо сырыми. Необходимую военную форму защитники родины получили новую, самые де­шёвые, тяжелые и неудобные берцы, которые растирали ноги в кровь, бушлаты (подстежка которых выполнена из шинелей или армейских бушлатов времен Советской Армии).

-Нас обучали (переучивали) на зенитчиков, на уста­новки ЗУ-23-2. Учёба  продолжалась десять дней, и вёл её очень грамотный офицер. Он объяснял нам, каковы будут наши задачи в зоне АТО, правда, без особой конкретики.
И будущее всё равно было как в тумане - никакого страха, одна неизвестность. На полигоне все новобранцы сдава­ли экзамены: дневные и ночные выезды, разворачивание и сворачивание орудий, поражение воздушных и наземных целей.

По окончании учебки нам выдали плащ-палатку и ка­ски (у некоторых ребят они были 1946 года выпуска) и дру­гие предметы вещевого довольствия. В этот же день мы выехали в Киев, а из столицы - поездом в Днепропетровск.

В памяти старшего сержанта Крамаренко всплывает пгт. Черкасское. Именно там, в палаточном городке для мобилизованных на 3 тысячи человек, провёл он со сво­ими сослуживцами около месяца. Регулярные занятия на стрельбище, боевое слаживание, тактика ведения боя, особенности службы на блокпосту, закрепление стрелко­вого и штатного вооружения.

- И тут поступила неожиданная команда выезда в зону АТО. Собирались быстро, снаряжали боеприпасами короба к орудиям - выезд был назначен на 3 часа ночи. В этот момент было страшно и мне и ребятам. Мы не знали, куда едем! Дорога была очень долгой и изматывающей. Старая гнилая техника, десятилетиями стоявшая на хра­нении, постоянно ломалась и препятствовала продвиже­нию колонны.

Но были моменты, которые окрыляли нас, наполняли сердца отвагой и бесстрашием - это прохождение колонн с военной техникой через сёла и посёлки. Люди привет­ствовали нас, снабжали кто продуктами и питьевой во­дой, кто сигаретами. Их благословления были важны для каждого из нас, как и каждый из нас был важен для этих людей. Ведь мы - защитники нашей земли, нашего на­рода, нашей свободы! - лицо Сергея Николаевича стало одухотворённым, голос наполнился гордостью за себя и своих сослуживцев.

Базовый лагерь, в ко­торый двигалась колонна, располагался возле села Доброполье Донецкой об­ласти. Сергей вспомина­ет, что лагерь был очень большой, в расположении находилось большое ко­личество военной техни­ки, санитарная часть. По прибытии новичкам под роспись выдали перевя­зочные пакеты, жгуты и шприц-тюбики с обезболивающим, применяемым в слу­чае ранения. С каждым таким моментом страх усиливал­ся, ведь приходило осознание, что ты на войне... совсем рядом боль, кровь, жизнь и смерть.

- Война для меня началась на блокпосту вблизи Ди­митрова, это Донецкая область. Наше отделение распо­ложилось в палатке, и службу мы несли по очереди по 3 часа. Оружие постоянно было в боевой готовности, с ним и спали, и это придавало уверенности. По ночам наблю­дали зарева от взрывающихся снарядов, грохот выстрелов слышался со всех сторон, в небе периодически пролетали вражеские беспилотники.

Боевое крещение, как я его называю, произошло в скором будущем. Была ночь, лил сильный дождь, радио­станций у нас не было, и приходилось созваниваться по мобильным, в том числе и с командирами. Неожиданно совсем рядом раздалась стрельба - мы заняли оборону. В ту ночь на соседний блокпост (где несли службу наши товарищи) из темноты на ГАЗели выехали неизвестные и представились несуществующим спецподразделением. Началась перестрелка, сепаратисты бросили транспорт и попытались скрыться в посадке. Во время перестрелки ранили двоих сепаратистов (об этом сообщили охранники шахты, на которую вышли сепаратисты и, угрожая охра­не расправой, вынудили их вызвать скорую), но враг смог скрыться.

Через время наш блокпост перенесли за с. Иванов­ка и присвоили номер 13. Теперь я считаю «13» своим счастливым числом! Был июль, жаркий, душный, шли дни первого перемирия, а обстрелы не прекращались. Вблизи блокпоста №10 начался бой. Была поднята тре­вога, но команду идти на помощь никто не дал. Когда дали добро на выезд, то бой уже стих. На двух БМП-2, часть личного состава взвода разведки вместе с командиром роты выехали, на подмогу. А по приезду искали выживших, оказывали помощь раненым и собирали по­гибших. Ребята рассказали, что к их блокпосту по выкошенному пшеничному полю подъехал танк и открыл огонь. Своих раненных и убитых сепары забрали, как будто никого и ничего не было. В поле остались лишь украинские военные, гильзы и много крови. Через не­сколько дней на все блокпосты, привезли американские бронежилеты 5-го класса защиты, для каждого военнос­лужащего, и скорбная тяжёлая минута повисла в воз­духе.

С нескрываемым удивлением Сергей Николаевич рассказывает, что через блокпосты регулярно проезжали бетономешалки и машины с лесом. Военные думали, что это материал для нужд населения и обеспечения работы шахт. Как выяснилось позже, бетонные заводы работали круглосуточно на нужды сепаратистов, а те в свою оче­редь бетонировали свои укрепления. Сепаратисты под руководством российских военных (кураторов) строили укрепления-норы, протяженностью несколько сот ме­тров, в которых можно было прятаться во время обстре­лов. А из нашего украинского леса враги украинского на­рода строили блиндажи и укрепления.

- До конца июля мы стояли возле населённого пункта Камышевка, там и получили команду идти на разведку в Пески. Собрался такой себе сводный отряд из двадцати добровольцев. Вместе с нашими ребятами были и добро­вольцы из батальонов «Донбасс» и «Шахтёрск». Несколь­ко раз отряд попадал под обстрел, но, хвала Богу, верну­лись без потерь.

Далее последовала команда выдвинуться под Донецк и занять высоту. Выехали ранним утром.. Через посадку отчетливо виднелись яркие огни взлетной полосы донец­кого аэропорта. По дороге попали под обстрел. Проехав пост ГАИ «Ясиноватое», остановились уточнить дальней­ший путь и проверить технику. Разведгруппа ушла в сто­рону населённого пункта Спартак, а остальные остались патрулировать дорогу.

С гордостью в голосе старший сержант Сергей Кра­маренко рассказывает, что во время контроля дороги на Донецк бойцами 93-й бригады был задержан джип с се­паратистами: командир и два снайпера. С собой они вез­ли важные документы, карты, списки военнослужащих со всеми их личными данными.

- Мы ждали подкрепления и дальнейших указаний от высшего командования. Пленные постоянно сыпали угрозы, мол, живыми вы отсюда не выберетесь. Нервы у всех на пределе...

Время шло, а подкрепления всё не было, и ротный дал команду прорываться обратно к своим (как позже выяс­нилось, это было правильным решением). В этот момент начался сильный миномётный обстрел с разных сторон. Когда вышли из обстрела и осмотрели машину, были по­ражены - там пробита броня, там корпус. Ротный офицер был тяжело ранен - во время прямого попадания (скорее всего из подствольника) ему практически оторвало руку. Но майор Константин Тулузатов не покинул своих ребят (не полетел на военном вертолёте в госпиталь), пока все не вернулись... Через два дня нас вывели в пгт. Черкас­ское на переформирование.

19 августа вновь сформированным войскам дали но­вую команду - в путь. Только снова неизвестно куда и не­ясно какая задача. Ночь мы провели в перевальном лагере в расположении ремонтной базы 51-й Новоград-Волынской бригады (граница Днепропетровской и Донецкой областей). Следующей ночью новое перемещение: через Старобешево в село Зеркальное, район Иловайска, в рас­положение 51-й бригады. Только расположились в по­садке, вырыли окопы и расставили палатки, как начался снайперский обстрел.

22 августа ночью почти весь офицерский состав вы­ехал на помощь защитникам Саур-Могилы. Связь с груп­пой почти сразу была потеряна.

23 августа мимо наших блокпостов колонной прош­ли российские танки и автомашины, будто бы с издёв­кой военные радостно махали украинцам руками. 51-й бригаде после долгих запросов дали добро открыть огонь. Были подбито несколько машин, десять россий­ских десантников было взято в плен. Их, потерянных и заблудившихся, потом ещё долго показывали по укра­инским телеканалам.

Окончание. Начало в №35(323) от 27.08.2015 г.

Старший сержант Вооружённых сил Украины Сергей Крамаренко 28 августа 2014 года, во время прохождения договорённого между воюющими сторонами «зелёного коридора», был ранен, по­пал в плен. Воспоминания и переживания, боль потерь и тревога, жизнь, разделённая на «до» и «после», надежды и вера в будущее... Как теперь складывается судьба участника Иловайского котла?

Утром 24 августа российские военные сделали нам праздничный фейерверк, попав при миномётном обстре­ле в склад с боеприпасами 51-ой бригады. Ближе к вечеру у некоторых солдат начали появляться панические на­строения: постоянные обстрелы, командование на Саур-Могиле, связи с ними нет. А тут ещё и местные жители рассказали, что с российской стороны зашла колонна из 120 единиц техники. Передали информацию командо­ванию, на что получили ответ: «Не волнуйтесь - при­летит авиация и всё зачистит». Поздним вечером наши вернулись с Саур-Могилы. За время пребывания возле с.Зеркальное бойцы нашей (93-ей) бригады обнаружили «лёжку» российских наблюдателей, увидели и вычислили координаты миномётной батареи противника. Но ничего не пригодилось... предстояла передислокация на новое место расположения... Вот таким был для нас День Не­зависимости в 2014 году.

А в это время в столице и Одессе шли парады военной техники. Накануне мы видели, как мимо нашей колонны (движущейся в зону АТО) на лафетах провозили чистые, ухоженные танки. Сразу было заметно, что эти танки в боях не участвовали, а стояли и охраняли штабы и теперь их везли на парад.

25-го августа российские войска около 9-ти утра, пош­ли в наступление. Всё было, как в замедленной съёмке... каждый из нас видел летящий в него снаряд. Мы приняли этот бой, который естественно был неравный - зенитками по танку стрелять бесполезно. Приняв бой мы вынужде­ны были отойти в с. Многополье и заняли оборону.

В  Многополье собрались подразделения из разных частей, в том числе и добровольцы из Иловайска, ребята из батальонов «Шахтёрск» и «Донбасс». Каждый день Многополье накрывали миномётным огнём и обстрели­вали ГРАДами. Позже мы узнали, что находимся в трой­ном окружении. Связи с командованием не было. Шан­сов выйти живыми очень мало... Каждый использовал малейшую возможность позвонить родным, сказать, что очень любит, скучает... и попрощаться. Тогда мне дума­лось, что это самые тяжёлые минуты.

28 августа военное руководство страны договорилось о зелёном коридоре. Наша машина в колонне по счастли­вому стечению обстоятельств, была 13-ой. Колонну воен­ной техники начали выстраивать на окраине Многополья с 7 часов утра. Наш путь лежал через Червоносельское, а затем на Старобешево. Во главе колонны огромный бе­лый флаг. Выход по-боевому (солдаты сидят в броне и оружие готово к бою), но без команды не стрелять. Под­готовка началась с 3 часов ночи. От российской стороны должен был прибыть сопровождающий. Тогда в сердцах многих солдат появилась надежда на жизнь, безудержное желание вернуться домой.

Сопровождающего прождали до 9 утра, но никто не прибыл. Снова начался минометный обстрел. Была дана команда на движение вперед, на выход. Трёхкилометровая колонна двинулась, на­ходясь под миномётным обстрелом. От Многопо­лья до Червоносельского менее 2 километров: на­чало колонны уже было в одном селе, а окончание ещё в исходном. Военные машины были как в яме: сверху их беспрепятственно накрывало миномётным огнём, и расстреливали снайперы. Украинские военные, так и не дождавшись команды «огонь», стреляли по пехоте и технике, но это было бессмысленно. Подбитую технику солдаты бросали, подбирали раненых и пеших на другие машины и двигались дальше. В нашей машине пробило двигатель. Старшему сержанту Крамаренко жизнь спасла кевларовая каска, подаренная товарищем, пуля снайпера попала в нее и вырвала часть. Пока не заклинило двига­тель, водитель Василий Лысенко вёл машину вперёд. По­сле остановки машины, военные пересели в микроавто­бус батальона «Донбасс», но проехать удалось не более 400 метров. Дорогу перекрыли российские военные с автоматами: «Сдавайтесь вы под прицелом войск Россий­ской Федерации. Теперь вы военнопленные вооруженных сил РФ».

- Нас успокаивали, что всех раненых отвезут в го­спиталь, а здоровых передадут официальным украин­ским властям. Порекомендовали сорвать и выбросить опознавательные нашивки ребятам из добровольческих батальонов, чтобы лишний раз не нервировать воен­ных и сепаратистов. Нас вывезли в поле и скомандовали лечь на землю. Кругом было много российской техники и солдат - спецназовцы, десантники (все контрактни­ки). Всё, что было у нас, пленных, забрали - иконки, «хохляцкие» деньги. Мобилки сломали и выбросили. Мелочь, выкинули не рассматривая, - подумали, что это медали и никак не могли понять, за что нам их дают. Оставили лишь нательные крестики. Оторванными рука­вами завязали глаза, а шнурками связали руки, - в ровном уверенном голосе ничего не дрогнуло, но руки самопро­извольно сжались, что выдало боль и пережитый страх.

Сергей Николаевич рассказывает, что с завязанными глазами ты находишься в постоянной темноте и неизвест­ности, теряешься во времени и пространстве. А ещё и постоянное психологическое давление, угрозы и запугива­ние чеченами. В таком положении, как они были, смерти не боишься, куда более страшны жестокие изощрённые пытки. Днём военнопленных возили в КАМАЗах в неиз­вестном направлении, ночью выгружали в поле и остав­ляли спать на земле.

- Как-то днём нас вывезли в поле и начали снимать на камеры и фотографировать. Позже я нашёл это видео в интернете. Тогда же узнали, что с нами в соседних ма­шинах ездили 200-е (убитые) и 300-е (раненые) солдаты.

30 августа всех пленных, а это около 170 человек, с поля повезли в Донецкое СБУ. Там же впервые за два дня мы получили хлеб и воду. Поздно ночью нас опять погрузили в российский КАМАЗ и вывезли в поле. Нас пересадили в украинские машины и уже утром 31-го августа повезли в район Мариуполя. Встречали бывших военно­пленных волонтёры: составляли списки, поили-кормили, раздавали необходимые вещи. ГАИ сопровождало автобу­сы до Днепропетровска. Нас развозили по больницам и госпиталям. Никто из командования нас не встретил, не проведал, не поинтересовался нашими делами.

-  Через пару недель всё более-менее забылось. При увольнении не выдали никаких справок, не провели кон­сультаций. Все необходимые справки собирал и отправ­лял самостоятельно - сотрудники военкомата не помога­ли. Из Вооружённых сил Украины я уволился 17 октября и до сегодняшнего дня не могу получить документов об участии в антитеррористической операции. Соответ­ственно, не имею никаких льгот, финансовой помощи и обещанного земельного участка. Самостоятельно прозваниваю Министерство обороны, чтобы уточнить, где же всё-таки моё удостоверение участника боевых действий. Война неблагодарное, грязное дело, - тяжело вздыхает мой собеседник, в его голосе слышно сплошное разоча­рование.

-  Но я ни о чём не жалею! Я встретил на войне хо­роших людей: Лысенко Василий, Глазов Александров (был ранен), Петров Владимир (был ранен), Нестеренко Александр, Водолажко Анатолий, Ломпа Иван, Лима­нов Юрий и др. Весь наш взвод очень дружные ребята: мы общаемся и помогаем друг другу. 29 августа, в пер­вую годовщину так называемого Иловайского котла, мы встретились и почтили память наших товарищей. Один из них, похороненный ещё в начале сентября 2014 года 25-летний Ушаков Павел. В нашем взводе был 21 человек, из них 5 не вернулось, все запорожские. При выходе из «котла» колонна насчитывала более полуторы тысяч че­ловек... Сколько вышло и сколько погибло, доподлинно не известно. А сколько их, пропавших без вести! В конце июля по ДНК опознали нашего товарища-солдата Колиберду Артёма - его перезахоронили с военными почестя­ми. В середине августа совпали данные ещё одного во­енного Денщикова Андрея - панихида и перезахоронение состоялось как раз в годовщину этих ужасных событий. Теплится надежда, что отыщутся Калинин Сергей, Куроч­ка Олег (у него подрастает сын, который ещё ни разу не видел папу). Очень страшна потеря надежды, что твоего сына, мужа или отца нет в живых.

-  Хочется пожелать, чтобы Украина - оставалась це­лым суверенным государством! И такие страшные собы­тия, как Иловайский котёл, никогда больше не повторя­лись! Всем мира и добра!

Воспоминания записала Елена Конура.

Горожанин-Информ №35,36 -2015