Подгоняя одна другую, бегут и бегут волны седого
Днепра. Иная под порывами ветра собьется с пути, выскочит на берег и рассыплется
кружевной пеной. А остальные продолжают свой неутомимый бег к Черному морю.
Вот и тогда так же катились волны.
Только Днепр был суровым, бушующим. Может
быть, от гнева народного, от крови людской. Фашистские орды подошли к
Запорожью, они рвались на левый берег, в город. На защиту его в одном строю с
частями Советской Армии стала и милиция.
Надю вызвали в областное управление. В
приемной начальника было шумно. Не
умолкая, трещали телефоны. Дежурный оперативного штаба подполковник
милиции Таранник едва успевал отвечать.
— Как быть с эвакуацией?
— звонили из райотдела милиции.
—Отходить только с последними войсковыми частями.
— При отражении атаки немцев убит милиционер..,
— Похороните, если
можно, с воинскими почестями,
Подполковник
на какую-то минуту оторвался от телефонов и посмотрел на Надю.
— Я—Паламарчук, меня вызывали,— сказала она.
Таранник скрылся за дверью, обитой дерматином.
Таранник скрылся за дверью, обитой дерматином.
В открытое окно приветливо помахивала темно-зелеными
листьями ветка акации. Посмотрев на нее, Надя подумала: «Как прекрасна жизнь!»
Ее прервал подполковник:
— Войдите,—приоткрыл он дверь в кабинет.
Начальник управления поднялся ей навстречу:
Начальник управления поднялся ей навстречу:
- Необходимо еще
раз, Надюша, сходить на правый берег. Задание серьезное…
Надя
работала секретарем в водном отделении милиции. Сколько раз она входила в это
здание. Здесь все ей было знакомо и дорого. Как все теперь переменилось. Кажется, еще вчера она с комсомольцами
участвовала в концерте художественной
самодеятельности, ходила в увлекательные экскурсии по Днепру, на
Хортицу. А теперь там, где ели уху, рвутся снаряды. На родной правый берег надо
будет пробираться тайно, под чужой фамилией…
За
окном была ночь. Ладыженский посмотрел на часы:
— Время идти. Напоминаю еще раз: вы освобожденные из заключения, возвращаетесь к себе домой.
Артиллеристы ждут вашего сигнала — две зеленых и две красных ракеты —
сегодня ровно в десять часов вечера. Подробную информацию изложите устно.
Втроем
молча прошли «Дубовую рощу» и вышли к
Днепру, Оперативные работники Петр Архипович Бабенко и Иван Михайлович
Яблочный столкнули лодку в воду. Тихо отплыли от берега. Бабенко уверенно
перебирал веслами. Яблочный сидел у руля,
— Справиться бы, как
надо,—задумчиво произнесла Надя.
— Выполним, ведь
прошлый раз все удачно было, — уверенно сказал Яблочный.
— А окончится война, соберемся мы втроем, — заговорил Бабенко, — возьмем лодку и проведем на Днепре
день воспоминаний.
— Рано об этом еще
мечтать, впереди дорога дальняя, — заметил Яблочный.
.—
Мечтать всегда надо, — продолжал Бабенко,— без мечты жить скучно.
Зашуршал
песок. Лодка подходила к берегу. Светало.
Оказывается, плыли долго. Бабенко достал из-под сиденья лодки две
ракетницы и спрятал их под кустом,
— Теперь у нас, кроме
справок о том, что мы были в заключении, ничего нет,—развел он руками.
Надя
только сейчас присмотрелась, в какое тряпье все они одеты. И друг друга сразу
не узнаешь.
- Что ж, разойдемся,
— посмотрел на Надю и Яблочного
Бабенко. — Что удастся узнать, запоминайте, сбор в девять, возле одного из тех крайних домиков.
Надя за день беспрепятственно обошла все село. Она разведала и могла точно
сказать
на какой улице и в каком доме остановились
немцы, сколько там машин,
где находится их штаб.
...Запыхавшись от бега,
все трое было присели на берегу, но тут же
вскочили
на ноги. Лодки на месте не оказалось. Невдалеке валялось два убитых фашиста с автоматами на груди.
Видно, недавно произошла здесь горячая схватка. Но размышлять об этом было некогда. Бабенко, достав ракетницы
из-под куста, сказал:
— Плывите на Хортицу, встретимся, как и в
прошлый раз, у камня, я догоню вас. Вот
только артиллеристам укажу скопление фрицев у готовящейся переправы.
Он мелькнул вверх по берегу и растаял
в темноте. Яблочный снял с убитых автоматы, один из них подал Наде и сказал:
— Плыви, а я Петра подожду,
— Я тоже
буду ждать,
— В этом нет надобности, ты плыви.
Она медленно
вошла в воду и поплыла. Вдоль берега взвились и полетели две зеленые
ракеты, затем две красные. В ответ над Днепром затакали немецкие
пулеметы, повисли в небе ракеты. Надя плыла, держа над водой автомат в левой
руке. Вдруг плечо что-то обожгло.
По-видимому, пуля зацепила. Но плыть можно. Она благополучно добралась
до камня на острове.
Вскоре появился Яблочный с Бабенком на плечах. Он осторожно
опустил его на землю. Надя бросилась к нему.
— Что с тобой, Петя?
Он
прошептал: «Танки у МТС... Двадцать три»...
Хотел еще что-то сказать,
но уже не смог, И как посмертный салют загремели в его честь могучие
залпы нашей артиллерии, загрохотали взрывы на немецкой переправе.
Надя и Иван Михайлович молча похоронили Бабенко.
— Вот, Петя, и не проведем мы уже втроем день воспоминаний, — грустно произнесла Надя.
— Нет, проведем, ты всегда будешь с
нами.
Она взялась рукой за плечо. Яблочный, сделал перевязку,
спросил:
— Плыть сможешь?
— Доплыву...
Уже
сколько дней вместе с бойцами Советской Армии защищали
город работники водного отделения милиции. Многие из них сложили головы в бою,
были ранены. А гитлеровцы продолжали наступать, не считаясь с огромными
потерями, Силы неравные.
Надо отходить.
Во взводе лейтенанта Морозова осталось три человека. Он, солдат до имени Саша и санинструктор Маруся, Вместе с ними были работники водного отделения
милиции: начальник отделения Антон Григорьевич
Ладыженский, оперработники Николай Николаевич Фокин, Ющенко, Иван Михайлович Яблочный и секретарь Надя.
Лейтенант Морозов дал
очередь из пулемета и скомандовал:
— Всем в машину!
По одному перебегали за дом и вскакивали в кузов. Лейтенант
продолжал стрелять. Но вот и он вскочил в кабину:
— Поехали.
Набирая скорость, полуторка помчалась по Ореховскому
шоссе. Вслед засвистели пули, но все обошлось благополучно. Ладыженский посмотрел на безоблачное голубое
небо и подумал: «Скорее бы вечер».
Подъезжали к мостику, что
у села Кирово, когда показался
«мессершмитт». Шофер затормозил машину, все попрыгали в кювет. На
бреющем полете «мессер» прострочил шоссе и
улетел. Только было тронулись, как впереди послышался гул моторов. Вновь
залегли в кювет. Из-за поворота выскочило два мотоциклиста.
— Немцы! — вырвалось у кого-то.
— Без команды не
стрелять. Подпустить поближе, — скомандовал Ладыженский.
Немцы ехали, как на прогулку. Они не обратили внимания на пустующую полуторку. Когда они миновали
мостик, Ладыженский подал команду:
— Огонь!
Фрицы вместе с
мотоциклами полетели в овраг, На дороге показалось еще три мотоцикла. Немцы открыли беспорядочную стрельбу из пулеметов.
Морозов вел огонь по врагу короткими очередями
из автомата. Пулемет его лежал в кузове автомашины: не было патронов.
Из автоматов стреляли Ладыженский, Фокин и Яблочный. Остальные быстро щелкали затворами карабинов. Один из мотоциклистов
завалился в кювет. С двух других немцы соскочили и залегла. Застонал Саша. Тихо
опустил голову на землю Ладыженский.
— Антон Григорьевич... Антон Григорьевич! — осторожно
толкал его Фокин.
Но Антон
Григорьевич молчал. Кровью обагрился правый рукав гимнастерки у Нади…
...А когда на
небе зажглись звезды, жители села Кирово
похоронили семерых отважных советских воинов. Надю они спрятали в селе. Лечили, ухаживали за ней. Но пронюхал староста Дробный, бывший кулак, и выдал
немцам Надю. Ее забрали в лагерь
военнопленных в Камышеваху, затем перевезли в Орехов, потом в
Запорожье. Здесь советские патриоты помогли
ей бежать из лагеря и под видом домохозяйки, раненной
во время бомбежки, поместили ее
в железнодорожную больницу.
Петр
Архипович Бабенко мечтал провести день воспоминаний. И такой день состоялся. И
не один. Их было и будет еще много. Надежда Васильевна Паламарчук, ныне работник Жовтневого райкома партии г.
Запорожья, не раз встречалась и не раз еще встретится со своими боевыми
товарищами. Прошли годы. Но из памяти
никогда не изгладятся подвиги бесстрашных советских патриотов. Они в наших
сердцах, они всегда с нами.
С. КАЗАКОВ, В. КУРЧАТОВ.
Комментариев нет:
Отправка комментария